УЧЕНИЕ О ЧЕЛОВЕКЕ (часть I)

Онтогенез человека

Схема общего развития индивида от момента оплодотворения до физиологической смерти называется онтогенезом. Мы, однако, ограничимся рассмотрением лишь внутриутробной его фазы.

Вокруг проблемы онтогенеза в силу исторической традиции постоянно нагнетались страсти, хотя, строго говоря, самой проблемы как таковой вообще не существует, за исключением, пожалуй, двух небольших неясностей временного характера.

Первая состоит в том, что в утробе матери все предыдущие фазы фи­логенеза протекают в очень ускоренном темпе. Здесь можно выдвинуть две версии: о первозначимости для правильного развития особи светового или, соответственно, монадного времени. Вторую из них, исходящую из призна­ния гипотетического фактора замедляемости вселенского времени, также можно назвать весьма и весьма гипотетической, да и вообще рассматривать ее необходимо только в неразрывном единстве с первой. В то же время первая версия вполне самостоятельна и достаточно к тону же убедительна. Суть ее - в крайне слабой ориентации клеток зародыша в происходящих на первых порах внеутробных событиях, ведущей не только к десинхронозу и энергетическому голоду, но и к сокращению сроков жизни клеток. Позже, с развитием субкомиссурального органа и укреплением плацентарных связей, плод начнет различать циркадные и даже, возможно, луннофазные ритмы, но тогда уже и клетки не будут делиться с такой стремительной скоростью.

В том же примерно ключе можно вести разговор и о другой относитель­ной неясности, касающейся природы различного рода врожденных рефлексов: сосательного, хватательного, глотательного, мигательного и некоторых других. Само наличие их у новорожденного объяснять не надо: сущностная, то есть основная, а применительно к данному случаю она же и единственная причина любого врожденного рефлекса прячется в деятельности нижележащих систем, причем вовсе не ограничивается ДНК-овыми молекулами. У ДНК своя сложная скрытая от человека жизнь, но и она, в свои очередь, обусловлена внутримолекулярными связями, колебаниями, возбуждениями, в наибольшей степени при этом завися от деятельности субмолекулярных составляющих главного регуляторного гена. Все это протекает вдобавок еще и строго соразмерно внутренним ритмам данной системы. Так что если бы как раз какого-то из перечисленных выше рефлексов не удалось бы зафиксировать, тогда действительно пришлось бы искать некоторую существенную причину, вызвавшую это отклонение от нормы. А здесь, в разрезе конкретного гена или группы генов, отвечающих за данный рефлекс, развивающийся индивид абсолютно ничем не отличается от обоих своих родителей; совершенно есте­ственно поэтому, что он будет сосать, глотать, хватать и мигать так же, как и они это делали в свое время, но последние точно так же переняли подобные действия у собственных предков и т.д. Правда, кое-кто может задать здесь вполне резонный вопрос: так что же, выходит, какая-нибудь там одноклеточная амеба или, скажем, радиолярия в равной мере с нами способна выполнять все эти элементарные двигательные акты - при полнейшем-то отсутствии даже каких бы то ни было намеков на рот, глаза, руки?.. На что мы ответим: само собой разумеется, не способна, но вести родослов­ную человека или любого другого млекопитающего надо от предка с макси­мально приближенным к данному кариотипом, а не по принципу "чем мельче - тем древнее". Если у радиолярии полторы тысячи хромосом, а у человека всего лишь 46, то о каком, скажите на милость, родстве здесь вообще может идти разговор? Конечно, волей-неволей мы вынуждены будем констатировать, что у вида Ноmo sapiens было откровенно немного непосредственных эволюционных предшественников, но тут уж, право, ничего но поделаешь: как остается в подобных случаях говорить – Sel à vis!

В процессе онтогенеза каждая клетка действует сообразно своему по­ложению в зародыше. Главный геномный ген через посредство главных хро­мосомных активизирует при этом только те участки генома, которые в нас­тоящий момент наиболее актуальны для жизнедеятельности клетки. Это осу­ществляется с учетом двух основных факторов: специфики окружающей среды и опоры на то, что уже было сделано раньше. При этом широко используютcя многообразные механизмы клеточной памяти, в том числе и рибосомной.

На разных участках количество делений клеток может быть различно: это зависит от трудности выполняемой работы, влияющей на степень их износа. С научной же точки зрения интересно было бы пронаблюдать в первую очередь, конечно, за делением клетки, предшествующей гамете, и клетки - будущему нейрону. По числу разделов последней из них можно с полной достоверностью судить о количестве качественно различных предшественни­ков данной особи, а вернее - цифре, показывающей его верхнюю границу. Со­поставляя время жизни этих предталамических клеток, можно также выяснить, какой из предшественников жил дольше, а какой меньше; правда, данный пункт достоверно справедлив лишь для соседних по времени делений. К то­му же все эти мысленные эксперименты не учитывают мутационного фактора, с которым обязательно следует считаться.

Основными кирпичиками примитивной клеточной памяти, так же, как и основанной на ней созидательной деятельности на всех уровнях онтогенеза, являются рибосомы. Эта память постоянно обновляется, так как рибосомы в митозе делятся между дочерними клетками, а на помощь приходят новые, только что синтезированные. Судя по всему, необычную и ответственную роль выполняет в рибосомах низкомолекулярная 5 S-РНК, весьма сходная по возложенным на нее функциям с такого же типа ядерной РНК. Являясь энер­гетической антенной, она по сути полностью освобождена от черновой рабо­ты по производству белков, которой в вставном занимаются другие рибосомные РНК. Хромосомы также ощущают и помнят. Но это память другого масшта­ба: ее мокко назвать стратегической, в отличие от тактической памяти рибосом. В целом же, как уже подчеркивалось, на явление онтогенеза следует смотреть проще; многие его так называемые проблемы являются скорее на­думанными, сильно уступая по количеству темных пятен истинным неразга­данным проблемам, существующим в масштабах вселенной.

Теперь в двух словах необходимо остановиться на геронтологических аспектах онтогенеза, так как явления старения и смерти являются наиболее актуальными для любого человека. Итак, существует три фактора естественной смерти: I/самый ранний и самый распространённый - организменная самолик­видация; 2/накопление ошибок (в том чиста иммунного и генетического харак­тера), вредные воздействия микробных токсинов, а также иные варианты "слу­чайной ", то есть незапрограммированной смерти; 3/смерть от изнашивания таламических клеток, неминуемо связанного с последующим развитием дис­баланса в работе всех внутренних структур и прекращением функциональной жизнедеятельности человеческого организма. Первый фактор запускается гипоталамусом посредством нейрогормонального воздействия та систему эпифиз-гипофиз, а сам процесс запуска называется климаксом. После климакса начи­нается необратимое старение организма и наступает смерть. Чтобы предотвра­тить смерть подобного рода, необходимо совершить что-либо на выбор: или не допустить начала полового созревания, или не допустить климакса. Пос­леднее, естественно, более актуально и, по-видимому, проще к тому же осу­ществимо на практике. Но в любом случае необходима нейрохирургическая операция с последующей гормонально-заместительной терапией. Если цель будет достигнута, то порог жизни данного человека вплотную будет придвинут к двухвековой отметке. Так, именно от фактора II рода умер Томас Парра в возрасте 170 лет."Для того, чтобы прожить еще дольше, в организме должна быть создана система репарации повреждений, контролируемая несколькими независимыми образованиями наподобие тимуса, приуроченная к наиболее важным органам. Это намного удлинит жизнь, но ошибки со временем могут вкрасться и в саму контролирующую систему. Чтоб этого не произошло, тимоподобные клетки должны клонироваться, то есть независимо от любых обстоятельств постоянно обновляться. Возможно, все это в человеческом организме и так наличествует, но мы о нем не знаем, так как практически никому не удавалось перешагнуть через фактор первого рода. Если же такой системы пока нет, то в будущем ее, вероятно, все же таки можно будет создать с помощью искусственно изготовляемых органов и конструктивных разработок в области генной инженерии. Порог продолжительности жизни при этом будет поднят до тысячелетней отметки. Так долго жили только гипотетические библейские пророки (например, Мафусаил), ну и некоторые столь же легендарные индийские йоги. К сожалению, сам по себе фактор смерти третьего рода абсолютно непреодолим, а отсюда уже вытекают и все остальные фатально неизбежные для нас последствия.

Эмир Ашшурский

Цитируется по книге "Опыт философского осмысления противоречий современной науки" (I изд. - 1994 г.,"Эсперанца", г.Киев; переиздана в 1996 г. там же).