Почти так же, как минувший год для всех наших идейных дарвинистов был ознаменован двумя эпохальными юбилеями, с которыми они носились все 365 дней подряд, как мать с собственным ненаглядным и воистину бесценным для неё дитём, - так и год нынешний открывается сразу несколькими круглыми и весьма приятными датами, однако уже… в противоположном лагере. То есть – среди убеждённых (а самое главное – хорошо известных в академических кругах) критиков дарвинизма.
Итак, речь, как многие из вас уже, наверное, догадались, идёт здесь прежде всего о 120-летии со дня рождения Александра Александровича Любищева и 60-летии со дня смерти его гениального духовного наставника – основоположника учения о целенаправленной эволюции Льва Семёновича Берга. И вот именно в связи с этим редакция «ВВС» решила предоставить слово своему постоянному автору Дмитрию Краско, который, как вы далее поймёте, сделал смелую попытку не только разобраться в творческом наследии признанных отечественных корифеев, но и не забыл о сегодняшних наших исследователях прогрессивных путей развития окружающей природы.
* * *
В 1922 году в Петрограде тиражом в 2000 экземпляров вышла монография выдающегося советского ихтиолога, географа и почвоведа, лауреата Сталинской премии, академика Льва Семёновича Берга «Номогенез или эволюция на основе закономерностей», в которой он попытался развить следующую концепцию.
Как известно, дарвинизм начинает свою цепочку «изменчивость-наследственность-отбор» с изменчивости. Но что такое изменчивость? Это, говорят дарвинисты, совершенно случайные, хаотические, не обусловленные ни внешней, космической информацией, ни внутренней жизненной силой перемены в строении организма, т. е. мутации. Эти перемены могут идти во всех направлениях, подобно лучам Солнца, а для диапазона их изменчивости нет никаких рамок. Если изменения вредные, то они в процессе отбора исчезают, если полезные, то — сохраняются. Что ж, такая логика действительно выглядит с виду вполне естественной, простой и доходчивой: изменения могут быть любыми, какими угодно, а уж отбор позаботится о сохранении тех из них, которые окажутся полезными, целесообразными. Однако А. И. Введенский в своей книге «Логика» недвусмысленно подчеркивал, что простота является плюсом только при прочих равных условиях, а в противном случае простота "это естественный предрассудок». В данном же случае прочих равных условий попросту нет. В книге ботаника В. Л. Комарова «Флора Маньчжурии» приводятся данные, согласно которым новый вид появляется в итоге изменения сразу почти у всех особей какого-то признака; если же изменения появляются у небольшого числа особей, то они немедленно сразу же гасятся скрещиванием. Эти данные Комарова являются наиболее доказательными, но не единственными. Ведь палеонтологам давно известно (и это подчеркивал еще Н. Я. Данилевский), что усложнение коренных зубов идет строго закономерно, безо всякого хаоса изменений во всевозможных направлениях, как требует того дарвинизм, без разнообразия промежуточных форм. Ламарковское упражнение-неупражнение (включенное позже Дарвином в свою теорию) в этом случае также полностью исключается, т. к. зубы формируются под деснами, а потому, естественно, никаким «упражнениям» не подвержены.
Причём это загадка не только для биологов. В частности, если бы всё определялось только внешними условиями, то мы имели бы одно из двух: или сегодня уже не было бы (в силу появления неких новых внешних условий) тех простейших организмов, которые царствовали миллиард лет назад, или же — поскольку данные организмы успешно ныне продолжают свою жизнь, — земной шар должен был бы сплошь покрыться этими простейшими. Но мы ведь с вами прекрасно видим, что ни того, ни другого нет и в помине!
Именно поэтому Берг говорил, что борьба за существование ничего, по сути дела, не объясняет: у дарвинистов выживает не наиболее целесообразное, а наиболее прочное, поэтому с их точки зрения победителями в жилищном вопросе оказались бы пещеры первобытных людей, высеченные в скалах. А кроме того, если, допустим, на площади в один гектар в возрасте 10 лет способны произрастать около миллиона деревьев бука, то уже через 100 лет их останется, по идее, всего не более 500, что явно должно привести как к уменьшению числа форм вариации семян, так и к уменьшению возможностей выбора наиболее перспективных из них. Да уж: как видим, целесообразное здесь как раз наименее вероятно, - и поэтому жизнь с точки зрения физики есть явление вообще практически невероятное. Но ведь она все ж таки существует - и причём существует вопреки и назло второму закону термодинамики!.. И как раз вот именно берговская теория номогенеза, в отличие от изрядно уже закосневшего в своих догмах пресловутого дарвинизма, всё ж таки хоть как-то пытается отыскать объяснение данному парадоксу, открыто признавая наличие в живом организме некой внутренней информативности, непосредственно контактирующей с информативностью более высокого порядка – космической!
* * *
Впрочем, от высоких заоблачных материй и аккуратных дотошных ссылок на поистине незабвенных классиков самое время уже, думаю, перейти, к более приземленным научным реалиям всё ярче и ярче бурлящей подлинно калейдоскопическим ключом сегодняшней нашей жизни.
Признаюсь честно: из всего необъятного количества столь популярных в народе серьёзных аналитических вэб-страничек, да и среди печатных публикаций на эту животрепещущую для всех тему (которую лично я бы, кстати, озаглавил, наверное, так: «Кто же мы на самом деле, откуда взялись и какую конкретную миссию выполняем в этом мире?») - моё журналистское внимание практически сразу же почему-то приковала довольно-таки остроумная и свежая гипотеза директора столичного Института научного прогнозирования Э.Э.Ашшурского, которая по-новому, т.е. в необычном доселе ракурсе проливает свет на реальные механизмы эволюции. Причём, помимо своей самобытности, основное ее достоинство (особенно как для читателей «ВВС») состоит в том, что здесь, по сути, даётся если и не прямой ответ, то уж, во всяком случае, недвусмысленная подсказка, где же именно следует искать корни всех наших возрастных слабостей, болячек, страданий и бед.
Ну а теперь пришёл, пожалуй, момент «вкусить», что называется, и саму изюминку данной концепции. Оказывается, по убеждению автора (цитирую): «все существующие на сегодняшний день многоклеточные организмы (в том числе, естественно, и человек) возникли согласно соответствующему «социальному заказу» со стороны протистов и прокариотов» (т.е. проще говоря - одноклеточных)! Но зачем же, с какой конкретной целью? – наверняка спросите вы. На что киевский философ столь же откровенно и безо всяких излишних обиняков отвечает: как стопроцентно безотказная кормовая база и надёжное убежище от неблагоприятных условий внешней среды! Конечно, сами-то по себе микробы достаточно глупы, чтоб совершать для обеспечения своих кровных интересов столь сложные и дальновидные расчёты, но зато за них работает коллективная космическая ноосфера. А в роли переносчиков спроектированных геномных изменений от ноосферы к молекулам ДНК (т.е. непосредственным первичным единицам наследственности) служат наши «прекрасные давние знакомые» вирусы, а также - не исключено – вироиды или прионы. Кстати, хотя само участие вирусов в горизонтальном переносе информации ранее в серьёзных научных кругах уже довольно широко обсуждалось, однако именно к «вертикальным» их функциям это пока не имело никакого даже косвенного отношения. Да и, в сущности, почти то же самое касается и остаточной («посмертной») ноосферы, которая терминологически крайне мало связана с тем, что вкладывали в это понятие Вернадский и Ле-Руа. Скорее, наверное, её можно определить как гигантский, рассеянный в пределах близлежащего космоса биокомпьютер, действующий хоть и медленней по сравнению с нынешними ЭВМ, но вместе с тем обладающий пока куда большей силой и влиянием на судьбу всех современных цивилизаций (к слову, по мнению автора, в этом-то как раз и может быть сокрыта истинная причина пресловутой гибели динозавров).
Всё это, конечно, очень интересно, однако у некоторых из вас наверняка секунду назад промелькнула шальная мысль: дескать, теории теориями, но ведь пользы-то от этого здоровью – ноль с хвостиком!...
И тем не менее – возьму на себя всё же смелость возразить – только не в данном случае! Ну а в качестве наглядного подтверждения – еще одна впечатлившая меня цитата с персонального сайта Эмира Ашшурского: «Старение и подавляющее большинство преследующих нас болезней возникает непосредственно из-за многочисленных внутренних врагов человека; т.е. лишь только нам удастся начисто изгнать их из организма или хотя бы перевести в некое анабиотическое состояние – так сразу же можно будет реально поднимать вопрос о возможности достижения практического бессмертия»
Кстати говоря, согласно выведенному автором закону обратно пропорциональной зависимости инвазивного фактора от дислокации паразита, наибольший вред человеку (в интегральном исчислении) наносят именно внутригеномные провирусы-транспозоны, запускающие как раз все известные нам на сегодня механизмы старения. На втором месте идут внутриклеточные паразиты, на третьем – межклеточные, на четвёртом – тканевые, на пятом – полостные и т.д. То есть, иными словами, тут подразумевается, что вся совокупная вирусная масса намного опасней для человечества (и даже для любого конкретно взятого индивида), нежели куда более крупные инородные организмы (те же, допустим, гельминты).
* * *
А вообще-то все приведенные здесь рассуждения вполне, думаю, смогут послужить прекрасным ярким дополнением к широко известному высказыванию Маркса о том, что «научные истины всегда парадоксальны, если судить на основании повседневного опыта, который улавливает лишь обманчивую видимость вещей».
Дмитрий Краско
(опубликовано в еженедельнике «ВВС», №11 за 2010 г.)
Comments